0xFF

Лучников вздрогнул от ужаса. На экране все было видно отчетливо. У подножия Статуи Барона стояло каре - несколько сот стариков, пожалуй, почти батальон, в расползающихся от ветхости длинных шинелях, с клиновидными нашивками Добровольческой Армии на рукавах, с покоробившимися погонами на плечах. В руках у каждого из стариков, или, пожалуй, даже старцев, было оружие - трехлинейки, кавалерийские ржавые карабины, маузеры или просто шашки. Камеры Ти-Ви-Мига панорамировали трясущееся войско или укрупняли отдельные лица, покрытые старческой пигментацией, с паучками склеротических вен, с замутненными или, напротив, стеклянно просветленными глазами над многоярусными подглазниками... Сгорбленные фигуры, отвисшие животы, скрюченные артритом конечности... несколько фигур явилось в строй на инвалидных колясках. - Что за вздор, господин Лучников? - спросил владелец "кадиллака". - Вы не можете объяснить мне смысл этого фарса? Камеры скользили по каре старцев, и у Лучникова вдруг возникло некое особое ощущение: это и в самом деле была армия, а развалины эти были воинами, и весь урон, который принесло время их телам и амуниции, только подчеркивал почему-то это ощущение "войска". Через минуту Лучников увидел того, кого и не сомневался увидеть в этом каре - своего отца. Арсений Николаевич стоял в первом ряду, где заняли места самые сохранившиеся, самые бравые. Иные из них выпячивали груди с крестами и медалями, красуясь и бодрясь вполне по-дурацки. Лучников-старший в полковничьих погонах на своей юнкерской шинели просто стоял, опершись на винтовку, в той позе, в какой, наверное, они, мальчишки, и стояли в перерывах между атаками на Каховку. Странно было видеть рядом с ним репортера Ти-Ви-Мига в его серебряной куртке с фирменной эмблемой на спине. В глубине кадра над морем голов, цветов, флагов и лозунгов светились фары медленно приближающейся танковой колонны. - Президиум Союза Белого Воина, как известно, отверг решение Временной Государственной Думы, - слышался спокойный голос отца. - Находящееся здесь подразделение Вооруженных Сил Юга России, верное присяге, противостоит вторгшейся армии красных. - Однако, профессор... - репортер показал камере свое ухмыляющееся лицо. - Полковник, - мягко поправил Арсений Николаевич. - Простите, полковник, но ведь Генштаб и весь личный состав наших "форсиз" приветствует слияние с героической армией Великого Советского Союза... - Мы вам не "форсиз"! - рявкнул стоящий рядом с Арсением Николаевичем грудастый старик. - Мы - добровольцы! Русская армия! - Русская армия собирается драться? - спросил репортер. - Мы собираемся капитулировать, - сказал Арсений Николаевич. - Добровольческая армия капитулирует перед превосходящими силами неприятеля, - он усмехнулся. - Согласитесь, слово "капитуляция" звучит более нормально, чем...