0xFF

какие-такие либералы в ЦК КПСС? Уже к концу 70-х партия воспитала "в населении массовое презрение к государству и законам". Так что всё остальное - детские шалости 

"Деньги в кальсонах, справки — в ридикюле, дверь — на цепочке, жучки, проволочки, булавки. Мы отвернемся — они нас, они отвернутся — мы их. В счетчик — булавки, в спиртопровод — штуцер, в цистерну — шланг, и качаем, озабоченно глядя по сторонам.

Все, что течет, выпьем обязательно. Практика показала — чаще всего бьет в голову. Руки ходят непрерывно: ощупывая, отвинчивая. Крутится — отвинтим. Потечет — наберем. Отламывается — отломаем, и ночью, при стоящем счетчике, рассмотрим.

Государство все, что можно, забирает у нас, мы — у государства. Оно родное, и мы — родные. И у него, и у нас уже вроде ничего нет. Ну, там военное кое-что. Так вот, антенну, параболическую, на Дальнем Востоке, уникальную — кто-то отвернулся, и нет ее. По сараям, по парникам. Грузовик экипаж бросил — утром один остов. Пираньи. Автобусы все на огородах, ходовые рубки от крейсеров — на огородах.

И государство не дремлет. Отошел от магазина на пять метров — там цены повысились. Газеты — вдвое, бензин — вдвое, такси — вдвое, колбаса — вчетверо.

А нам хоть бы что. Мировое сообщество дико удивляется: повышение цен на нас никакого заметного влияния не имеет. То есть забастовки у нас бывают только по национальным вопросам.

Как же они своих-то? Наших-то, наших за что? Этого от своих не ожидали. От государства — каждую секунду. Всегда готов.

Дорожание, повышение, урезание, талоны. Это оно нас. Цикл прошел — теперь мы его ищем. А, нашли! Бензин — у самосвала, приписки — у прораба, хлеб — на полях, рыба — у ГЭС.

Качаем, озабоченно глядя по сторонам. Так что и у нас, и у государства результаты нулевые. Кроме, конечно, моральных. Нравственность упала и у государства, и у нас.

Надо отдать должное государству, оно первое засуетилось. Ну, мол, сколько можно, ребята, мол, мы тоже, конечно, не по человечески живем… А народ чего — он полностью привык, приспособился, нашел свое место. Научился. Говорит что нужно, приходит куда надо и отвинчивает, отворачивает, руками, ногами, зубами, преданно глядя государству в глаза.

— У нас государство рабочих и крестьян, — говорит государство.

— А как же, — отвечает народ, — естественно!

И отвинчивает, откручивает, отворачивает.

— Все, что государственное, то твое, — говорит государство.

— А как же, — шепчет народ, — это так естественно!

И отвинчивает, откручивает, отламывает.

— Никто тебе не обеспечит такую старость и детство, как государство!

— Никто, — влюбляется народ, — это ж надо, действительно!

И что-то сзади делает, что-то делает…

— Только в государственных больницах тебя и встретят, и положат, и вылечат!

— Только там, — соглашается народ, — только там!

И что-то сзади руками делает — то ли лечит сам себя, то ли что-то обхаживает.

— Только в государственных столовых, как нигде, тебя накормят, напоят.

Как нигде, — кивает народ и сворачивает за угол с мешками."

Жванецкий