0xFF

https://t.me/sorok40sorok/546

Увидал у Димитриева рассуждения о патриотизме и отклик на эти рассуждения. В контексте темы о патриотизме, под которым каждый понимает что-то своё, можно отметить, что почти никогда в это заезженное пропагандой слово не вкладывается смысл, который оно изначально имело в 18-19 вв. Патриотизм той эпохи - эпохи американской, французской, латиноамериканских революций, - это антагонизм контрреволюционного лоялизма. Т.е. принципа верности государеву двору, препятствующему на тот момент всеми силами социально-экономическому развитию тех территорий, на которые простиралась власть “божьих помазанников” и их больших и малых вассалов. Иными словами, патриот в исконном значении слова - это человек, стремящийся к обновлению своей родины и общества через радикальные реформы/революцию, не останавливающийся перед тем, чтобы ради этого обновления разрушить “священный мир” традиций и неприкосновенных общественных устоев, созданный контрреволюционными разлагающимися элитами и сословиями исключительно под себя. Со временем, термин “патриотизм” мало-помалу утратил этот свой изначальный революционный посыл, превратившись в абстрактную “любовь” к абстрактной “родине”, под чем утвердившиеся на политическом олимпе новые буржуазные группы подразумевали преданность подконтрольному им же самим политическому центру. Который единственный только якобы и выражает лучше всего интересы народа/родины. А оппозиционность этому центру отныне воспринималась как “антипатриотизм”. В 19 веке именно в “антипатриотизме” чаще всего обвиняли радикальных социалистов, которые чего-то там себе фантазировали о разрушении буржуазного политического центра с передачей всей политической и экономической власти в руки трудового народа. Какая же это любовь к родине? Очевидно, к тому моменту под “родиной”, которую нужно “любить”, уже подразумевался не народ, не бескрайние просторы родной природы и не метафизический “отчий дом”, а прежде всего вполне конкретный госаппарат под управлением конкретных лиц, приказам которых надо подчиняться и на защиту которых от внутренних или внешних врагов надо вставать. Задавать неудобные вопросы этой “родине” по поводу справедливости её функционирования тоже не стоило - родина одна, ее не выбирают, уж какая есть. Так конечно было не везде, но это только благодаря проклятым коммунистам, которые пытались вернуть понятию “патриотизм” хотя бы некоторую часть утраченного революционного импульса в противовес официальному “патриотизму” милитаристов, полицейщины, головорезов и великих вождей нации. “Патриотическим” было возглавляемое коммунистами антифашистское сопротивление в Европе, боровшееся с режимами, тоже как бы выстроенными на пламенной "любви к родине". “Патриотическими” же были многочисленные латиноамериканские организации вооруженной борьбы, выступавшие против местных горилл-каудильо, на каждом углу именовавших самих себя “патриотами” (самая известная из таких - созданный чилийской компартией для борьбы с "патриотической" диктатурой Пиночета "Патриотический фронт Мануэля Родригеса"). Однако, когда коммунисты “сдулись”, понятие патриотизма окончательно утратило свою демократическую и революционную направленность. Нечто подобное произошло, кстати и с понятием “национализм”, которое изначально относилось к левому спектру политической мысли и имело откровенно революционное содержание. Но уже к концу 19 века, - с возникновением во Франции “Action français” и “фёлькиш” движения в Германии, - европейский национализм начал откочевывать вправо, приобретая все более консервативные черты и все больше концентрируясь на идеях абстрактного государственного величия/возрождения, которому якобы препятствуют орды затаившихся внутренних врагов (евреев-спекулянтов, масонов, иммигрантов, социалистов-”антипатриотов”, либералов, атеистов, моральных вырожденцев и т.д.).