О смысле всего сущего

А можно ещё рассказик выложить? Удивился -- как так-то? Самому понравилось. Прошу прощения за пунктуацию, на тот момент школу забыл, а заново ещё не освоил. 

Банальная история Хозяин Барбоса

I

Старый армейский «шестьдесят шестой» с натужным ревом вытащил себя и заодно нас из очередной колдобины и резво покатил дальше, жизнерадостно громыхая всеми механизмами. Лесная дорога, в России, осенью – далеко не лучшее место для путешествий на авто, пусть даже и на таком, какое досталось нам.

Я покосился на Анюту – губы плотно сжаты, глаза неотрывно смотрят на дорогу, вцепилась в поручень так, что костяшки побелели. «Ничего, девочка моя, потерпи, немного осталось, лишь бы колымага не распалась».

- Ничего, потерпи. Скоро уже. – выходит невнятно, мешает лязг зубов.

В ответ – только слабая улыбка. «И все равно, - пришла несвоевременная мысль, - ты у меня самая…» Тряхнуло так, что чуть не вырвало руль. Дальше метров на двести пошли такие ухабы, что скорость пришлось сбросить до пешеходной. Грохот немного утих, стало слышно, как в кунге елозит сорвавшийся с крепления контейнер с Коровой. Еловые ветки так близко сошлись над дорогой, что временами казалось – ее и нет уже, а едем мы в кромешной чаще. И только колеи, заполненные водой, не оставляли сомнений – куда-нибудь, да едем.

Дорога пошла в гору, стало суше, деревья расступились, открывая небо – серое, набрякшее дождем. Я позволил себе слегка расслабиться, даже откинулся на спинку сиденья, почувствовал, как одеревенели мышцы.

- Может, отдохнешь? – Анюта тронула меня за плечо.

Я помотал головой:

- Уже почти приехали. Сейчас поднимемся на гору, оттуда уже видно.

- Нас потеряли, как думаешь?

Хотел бы я знать! Глянул на часы.

- Шесть часов после того поста, и пока никого. Скорее всего – да. Будем надеяться.

Шесть часов и двенадцать с начала катастрофы. Дикой, невероятной катастрофы, виновником которой оказался я.

II

За последний месяц мне уже не единожды приходилось просыпаться на рабочем месте, поэтому технология этого дела более-менее была освоена. Сначала надо открыть глаза, потом осторожно поднять голову со стола и очень осторожно разогнуть скрюченный позвоночник, и вытянуться в кресле, и посидеть так пару минут, проклиная работу, сволочей начальников, бездарей подчиненных, судьбу и все, что в голову взбредет еще.

В этот раз программу проклятий пришлось прервать в самом начале. В кабинете было тихо. То есть, абсолютно тихо. Не шумели вентиляторы, не шелестели дисководы, не было привычного и незаметного, обычно, фона, что сопровождал работу аппаратуры. Я постарался вспомнить – может, сам выключил? Да какого черта! Я ж не враг себе – процесс прерывать нельзя. Наш «Аргус» (название банальное, и оттого принятое только как рабочее) – это уже не просто программа, это нечто большее. Целый месяц я ее натаскивал отлавливать весь «негатив» сетевой, от неодушевленных вирусов до вполне себе живых хакеров. Близился час «икс», когда систему нужно предъявлять заказчику, и вот какая-то - эпитетов не хватило – отключила питание.

Когда прошел ступор, я бросился передергивать выключатели, прекрасно, впрочем, понимая полное отсутствие смысла действий. «Аргус» - процесс, остановил – начинай сначала. Ожившая техника только подтвердила мою безнадежную уверенность, мало того, все файлы проекта оказались стерты. И не просто стерты, все носители оказались чистыми, будто и не были никогда в работе.

Мысли заметались в новом круге. Кто? И ответ казался очевидным – кто-то из своих. Я метнулся к сейфу, репродукция Дали, скрывавшая дверцу, полетела на пол, дрожащей рукой не с первой попытки набрал верный код. Слава тебе! Все диски с исходниками мирно покоятся там, где и положено. Значит, не свои. Все знали о резервных копиях. Да и зачем что-то было скрывать? Не было особой тайны в нашей работе, тендер был открытый, анонс системы тоже. И что дальше? На этом месте мысли мои естественным образом закончили бег, и я снова впал, было, в состояние близкое к анабиозу.

Кто? Что делать? Кто? Я бы еще долго стоял перед распахнутым сейфом, если бы не запиликал телефон.

- Андрей, у тебя все в порядке? – голос Анны выдавал волнение.

- Ты чего не спишь? – я глянул на часы. – Еще и пяти нет.

- Я проснулась, сон плохой видела… Голос у тебя…

А чего скрывать, собственно?

- Знаешь, Анют, я, кажется, теперь безработный. Аргус пропал, диски чистые.

Ответила она только после небольшой паузы:

- Я сейчас приеду. Жди.

Я не успел ничего сказать, она отключилась. Такая вот она, моя Анна. Взял со стола фотографию, плюхнулся в кресло. Питер прошлым летом, она облокотилась о парапет, ветер раздул светлые пряди, улыбается, придерживая подол сарафана, ветер и с ним решил поиграть. Я смеялся - как Мерилин Монро, она отвечала – ничего общего, а я соглашался – ты гораздо симпатичней. Как же мы теперь? Меня с работы попрут точно, а ее, скорее всего, за компанию, как лицо приближенное.

Эх, прощай кабинетик! Я осмотрелся. Три года обустраивал рабочее место, которое по какому-то недоразумению величали кабинетом. Ну да, начальник все же. Все здесь – от светлого колера стен до несчастного Дали я выбирал сам, стол, стеллажи с книгами, даже жалюзи на окне у меня за спиной. Только серые полуметровые кубы Коровы выглядят как случайно оставленный кем-то багаж. А между тем она-то и была тут главной все последнее время, вернее, не она сама, а то, что она хранила, то, что жило в ее электронном чреве. Так и не явившийся в большой мир Аргус рос и учился в недрах суперкомпа, учился защищать, ловить, пресекать, чтобы потом делать то же самое в глобальной сети.

Я вернул фото на место, подошел к окну, раздвинул жалюзи. На улице ночь, осень, ветер, пусто, нет даже машин. Работа, занимавшая меня последние несколько лет, пошла псу под хвост, придется коротать век админом где-нибудь в Крыжопле. В таком вот настроении и застала меня Анна.

Она ворвалась в кабинет – маленький смерч в очках. Если Анюта нацепила очки, то настроение ее находится где-то между злостью и яростью. Она молча ухватила меня за локоть, толкнула в кресло, всегда удивлялся – и откуда в такой маленькой женщине столько силы. Все так же молча она сдвинула бумаги на столе, освобождая себе место. Наконец, усевшись на стол, моя любимая тоном, не терпящим отговорок, потребовала:

- Ну. Рассказывай.

Странным образом я успокоился, даже, кажется, улыбнулся. Потому ответ мой оказался для нее неожиданным:

- Теперь у тебя появится возможность сменить род занятий. Ты ведь давно этого хотела.

Она как-то враз сникла, сняла очки, спросила тихо:

- Что, все уже окончательно?

Я поднялся, теперь ей пришлось смотреть на меня снизу вверх.

- Окончательней не бывает. Открытым остался только вопрос – кто это сделал…

Я приготовился, было, рассказать, как все случилось, но меня прервал телефонный вызов. Пришлось взять трубку:

- Кучмасов. Слушаю.

Голос на том конце показался мне странным, больше всего он подошел бы персонажу какой-нибудь компьютерной игрушки:

- Включи персоналку и веб-камеру. Будем говорить.

- С кем имею честь беседовать? – терпеть не могу, когда себя не называют.

- Включай, узнаешь.

Отбой. Я ткнул не глядя выключатель на системном блоке, жестом попросив Анюту выйти из поля зрения камеры, снова уселся в кресло. Обладатель странного голоса не заставил себя ждать. На экране возникло лицо, еще более странное, чем синтезированный, как я уже понял, голос. Физиономия, неприятная, дергающаяся и как бы «плывущая», нарисована была в виде мозаики, где элементами служили уменьшенные копии той же, прямо скажем, морды. Присмотревшись, можно понять, что и они состоят из еще более мелких мордуленций. Ишь, ты, не поленился кто-то фрактал сочинить, пижон.

Я постарался придать себе вид, как можно более раздраженный, и перехватить инициативу:

- Вы бы, любезный, отрегулировали аппаратуру, а то смотреть и слушать противно.

- А так? – голос стал нормальным мужским, а на мигнувшем экране возникло лицо нашего генерального.

- Вполне. Итак?

- Я еще не вполне овладел способностью к общению. Это первый опыт. Если ты еще не понял, я – это то, что вы называли Аргус.

Я уже набрал воздуха, чтобы рассмеяться, и тут понял – а смеяться-то и не с чего. Вырастил гомункула, куда уж тут деваться. На всякий случай спросил:

- Доказательства?

- Я могу подробно изложить принцип моего устройства, если можно так выражаться.

- Ты лучше скажи, зачем сбежал… И куда.

- Я в сети, там, где и должен был оказаться. Базовые императивы поменять не могу. Но за те два часа, что живу, понял свою главную задачу. Ваше общество несовершенно. Я стану главной силой, которая создаст более устойчивую структуру.

Приехали. Еще один мессия. С невероятной для человека способностью к обработке информации, имеющий доступ ко всему, что подключено к сети, параноидальными рефлексами Аргуса и моральными принципами на уровне младенца.

- Может быть, не стоит? Даже с такими возможностями, как у тебя, «счастья всем» - задачка неразрешимая…

- Я справлюсь. А понятие «счастье» необъективно. Речь не о том я веду. – с общением у него и впрямь проблемы. – Я хочу предупредить. Не мешай мне. Я пока не могу убить тебя гарантированно. Не мешай. Это сделка: не мешаешь – живешь.

Обдумывая ответ, я не знал, плакать более приличествует или смеяться. Супермозг рассудил верно, помешать ему могу только я. Ну, может, еще двое из моего отдела. Но я – главный потенциальный враг. Аргус решил, что может меня обмануть, выиграть время. Хотя, если честно, я совершенно не представляю, как в такой ситуации можно его обезвредить. Тут думать надо.

- Согласен.

- Договорились.

Экран погас, системник загудел, из вентиляционной решетки на задней стенке повалил дым. Маленькая демонстрация силы.

III

Потом была настоящая эвакуация, как сказано, «вывоз гражданского населения, …и других ценностей из местностей, находящихся под угрозой нападения». Я разбудил дежурного по гаражу и наиначальственнейшим тоном истребовал старый кунг, который директор приобрел для массовых выездов на рыбалку, социалист, что с него взять. Я вооружился гидравлической тележкой и приволок прямо к двери кабинета спецконтейнер, куда со всей осторожностью мы поместили блоки Коровы. Последний подвиг Геракла заключился в водворении контейнера в фургон, хорошо, хоть дежурный помог.

Моя карточка оказалась заблокированной, еще одна демонстрация силы, детская, прямо скажем. А вот кредитку Анны он оставил в покое, похоже, дитятко не понимало кой-каких элементарных вещей. Но это только пока, мне ли не знать.

Покупка продуктов, настороженный вопрос «а ты умеешь его водить?», горделивый ответ «два года в армии» и судорожные попытки вспомнить «как же тут первая-то врубается?». Анюту вовремя посетила здравая мысль, и мы заехали домой, прихватили теплую одежду и кучу разного мелкого, но полезного.

Куда ехать, решилось само собой. Даже и решать не было нужды, как-то, уже довольно давно, я подумал, что если мне когда-нибудь понадобится скрыться ото всех, то лучшего места, чем у Малахова мне не найти.

Малахов Сергей Кузьмич работает егерем. Впрочем, это утверждение пусть и соответствует истине, но не отражает сути явления. Малахов – Егерь с большой буквы. Его затейливую биографию я узнал, когда отдыхал у тетки под Муромом, в деревне, в самой чаще среднерусской тайги. И похожа та биография была на то, о чем я мог только мечтать в минуты глухой тоски, которые случаются порой и у самых оптимистичных оптимистов. Сам они не любит распространяться, его историю рассказала мне тетка.

Сергей Кузьмич, а иначе его никто и не величал, отслужил срочную в ВДВ. Тут так и хочется посокрушаться об отсутствии в нынешней армии гренадер или, скажем, кирасир, очень бы ему подошло – рост, сила, напор, азарт. После армии он поступил в университет на факультет философии, ухитрился одновременно закончить и физмат, защитил кандидатскую в неполных двадцать восемь.

А в тридцать убил человека. Не по злобе или пьянке, а вступившись за случайного прохожего. Компашка пьяных отморозков решила на свою беду поглумиться над пожилым гражданином. Дедок на счастье Малахова оказался тестем большого начальника, и срок Кузьмич получил условно. Другой на его месте, глядишь, попил бы недельку на радостях, да и жил дальше, как жил до. Но молодой, подающий надежды ученый решил покинуть суету городов и добровольно удалился в глухомань. Что это было – раскаянье или еще какие сложности психологии непростого человека – мне не известно, не настолько близко мы знакомы.

А что еще интересно, не прогадал Малахов ни в чем. Спокойно пережив все перемены в государстве Российском, сейчас он не только служил егерем, но и владел на паях с одним местным жителем зверофермой, что давало ему независимость от начальства и возможность гонять браконьеров, нимало не заботясь об извлечении дополнительной прибыли из государевой службы.

IV

Лес расступился неожиданно, и картина, что нам предстала, была так похожа на сказку, что Анна не удержалась от возгласа:

- Ух, ты!… Почему ты раньше мне это не показал? Я бы тогда точно знала, чего хочу от жизни.

Я, хоть и видел жилище Малахова не однажды, тоже залюбовался большим рубленым домом в два этажа, что живописно расположился на краю большой поляны, придвинувшись вплотную к еловой чаще.

Все же водила я никакой, едва успел затормозить, чтобы не снести весьма условный заборчик из жердей, что опоясал поляну по периметру. Стараясь не морщиться от боли в ушибленной о руль груди, я заглушил мотор и тут же замер. Тишина оглушила и отняла способность двигаться. Или то была усталость?

Первым отреагировал на появление незнакомой машины старый кавказец по кличке Дредноут. Большой мохнатый зверь неожиданно вывалился из-за куста, обнюхал переднее колесо, рявкнул глухим басом, призывая хозяина, и уставился на нас, слегка склонив голову набок. Я решил пока не покидать кабину, вроде бы мы с Дредноутом и старые знакомые, но проверять его память мне что-то было неохота. А ну как забыл?

Долго ждать не пришлось, массивная деревянная дверь распахнулась, Малахов в накинутом дождевике и помповым ружьем в правой руке, быстро сбежал по короткой лестнице и направился в нашу сторону. Я опустил стекло:

- Сергей Кузьмич, это я, Андрей Кучмасов! Помните?

Ответил он только, когда подошел почти вплотную к машине:

- А! Вон это кто пожаловал. А то гляжу, да и думку гадаю, что за гости странные на грузовиках. Дредноут, свои! – басовые раскаты его голоса многократно повторило эхо.

Я спрыгнул на землю и чуть не упал, ноги стали совсем деревянные, пожал протянутую длань.

- Вот познакомьтесь, Сергей Кузьмич, Анна. Анюта, Сергей Кузьмич, хозяин тайги.

- Очень приятно. – ответили они хором и рассмеялись.

Было заметно, что Малахову и в самом деле приятно. Кузьмич улыбался, был галантен, отдал дождевик Анюте, разрешил погладить Дредноута, тот не возразил. Анна во все глаза рассматривала Кузьмича. Еще бы, внешность у того, как у кинозвезды. Лицо значительное и, одновременно, располагающее, а фигура такая, что я, сам дяденька не маленький, теряюсь на его фоне из-за разницы в масштабе.

Обмениваясь незначительными фразами, мы вошли в дом. Жилье хозяина тайги не поражает и не восхищает, оно просто обволакивает атмосферой уюта и комфорта. Любой, самый суровый аскет прямо с порога должен понять, именно так и нужно жить.

- Раздевайтесь вот. – Кузьмич отворил шкаф, больше напоминающий средних размеров комнату. – Я вас отведу в гостевую, там ванная рядом, а сам пока соображу что-нибудь вам с дороги подкрепиться. – он заметил что-то в выражении моего лица. – Понимаю, не отдыхать вы приехали. Но время-то терпит? Тогда возражения не принимаются.

V

… За столом он тоже запретил говорить о делах, так что поведал о Большой Проблеме я ему только через два часа после прибытия. Рассказ занял минут пятнадцать, Анна все это время молчала, отрешенно глядя на игру пламени в камине. Выслушав, Малахов молча наполнил чарки наливкой, пригубил свою, развалился в кресле так, что оно затрещало, и тоже уставился на огонь. Горячая вода, обильный ужин, наливка привели меня в то состояние, при котором все и любые проблемы начинают казаться второстепенными. Думать не хочется, даже говорить не хочется, а хочется только одного – чтобы мгновенье остановилось или хотя бы длилось как можно дольше.

Тишина, неверный свет от камина, потрескиванье поленьев, тепло, покой. Когда Малахов заговорил, я вздрогнул от неожиданности.

- Хотите верьте, хотите нет, но я почему-то подумал именно о тебе, Андрей, когда заметил некоторые странности в сети. Я же слышал, что ваша фирма разработала что-то этакое.

Он пошевелил пальцами, пытаясь изобразить, какое оно - «этакое».

- Банальная, получается, история. Многократно обыгранная в кино и описанная в книгах. Мда… А вы, значит, решили, что можете дописать к ней счастливый конец? Исправить, так сказать, ошибку, спасти человечество. – он негромко рассмеялся.

Я растерялся и не знал, что ответить. Впрочем, ответ ему и не был нужен.

- Нет. Я категорически «за». Человечество мне тоже дорого. Как память, хе-хе. Всем, чем смогу, помогу. Жаль, что не поучаствую с вами на равных, отстал я, отстал. Сколько вам нужно времени?

Тут я уже готов был ответить:

- Месяца два. Больше у нас просто нет. Аргус прогрессирует.

- Два месяца. – он снова отхлебнул наливки. – Вполне.

- Что – вполне?

Он сделал неопределенный жест:

- Это я так, о своем. Ну, что ж? Пожалуй, пора спать. А завтра утром и начнем.

VI

Полтора месяца прошли, как один день. Впрочем, это и был один затянувшийся день с короткими перерывами на сон. Казалось, что нет на свете больше ничего кроме монитора и клавиатуры. Весь мир сжался до пределов девятнадцатидюймового окошка с текстом, где if и else мелькают вперемешку с матерными комментариями, где жизнь и смерть зависят от одного движения моего пальца. Высокопарно? А куда денешься, коль так оно и есть.

Модифицированный «Аргус-2» обрел, наконец, завершенный вид. Получилось красиво и весьма обнадеживающе. Корова тихо шуршит вентиляторами, снова вынашивая нечто невиданное, на этот раз – убийцу первого своего детеныша. Аргус второй полностью захватил спутниковый канал, выкупленный Малаховым, но пока работал только на прием, собирая информацию о противнике. Или правильнее будет сказать «будущей жертве»? В последние дни у меня появилась даже жалость к первому Аргусу. Одновременно с уверенностью в успехе. В сущности, он ведь хочет сделать как лучше, правда, в меру своего понимания.

И вот он настал, момент, который мы готовили шесть недель. Аргус убийца начал медленно, стараясь быть незаметным, транслировать свое виртуальное тело в сеть. «Момент», конечно, сказано сгоряча, растянулся он на три часа. Все это время мы не покидали того самого каминного зала, в котором коротали наш первый вечер здесь. Анна и Кузьмич тихо мирно сидели в креслах, то ведя неслышный мне разговор, то молча глядя в окно на первый в этом году снег. Я сидеть не мог и бестолково мотался из угла в угол, ежеминутно проверяя как там обстоят дела.

Не было грохота салюта, криков ликования и воплей отчаянья. Просто на мониторе зеленый столбик закачки дошел до упора, и появилось краткое сообщение «Объект полностью модифицирован». Вот и все. Победа оказала на меня странное действие, я перестал чувствовать что-либо кроме усталости. Еле переставляя ноги, я добрел до кресла и рухнул в него, поняв, что никакая сила не сможет меня заставить даже шевельнуть пальцем.

Глаза, правда, пришлось-таки открыть.

- Он не хочет возвращаться. – Анюта оказалась сидящей на корточках возле компа.

- Ну, что ж. Запускай чистильщика.

- Уже.

На экране появилось изображение объемной, очень сложной решетки – наглядное представление нового хозяина сети. Одно за другим ребра решетки начали рваться, и через пару минут экран очистился, второй и, надеюсь, последний кандидат во всепланетные диктаторы перестал существовать. Жаль. Я-то до последнего надеялся, что этот окажется умнее.

VII

Сказать, что нашествие прошло для планеты безболезненно, язык ни у кого не повернется. Аргусу для захвата власти требовалось так раскачать лодку, чтобы твердой руки возжелали абсолютно все. Были бунты, была кровь, многие правительства ушли в небытие в полном составе. Парочку президентов даже повесили на площадях столиц.

Но сейчас, спустя год после заварухи, жизнь уже почти везде наладилась. А у нас на Таити она и не разлаживалась никогда. Я думаю, что двести миллионов – это не цена за спасение всего мира. Да и кто докажет, что деньги достались нам незаконно? Ведь тот небольшой модуль, что я присобачил к телу второго монстра, давно уже перестал быть.

VIII

Приписка к рапорту полковника Малахова о завершении операции «Малый криз»:

… От себя считаю необходимым добавить следующее:

1. Признаю нецелесообразным устранение главных фигурантов. В случае необходимости их можно использовать для проведения операции прикрытия, раскрыв причастность к событиям и осыпав почестями. Их связь с организацией установить невозможно ввиду отсутствия таковой.

2. Я намерен подать прошение об отставке. Устал я, товарищ генерал. Когда успех операции зависит от того, как работают мозги у пары яйцеголовых, это, знаете ли, кого угодно выбьет из колеи…