0xFF

У меня тоже найдутся дыры и я бы нашел что заткнуть 13 тысячами. Но ты отчего-то великодушно разрешил мне этого не делать. Счетная палата проверяет финансовые документы: сколько пришло денег и сколько ушло. Если в документах не сходятся цифры или не соблюдены правила, регламентирующие те или иные бюджетные расходы, она фиксирует нарушения. Целесообразность самих этих расходов и конечный результат, в который они воплотились, не проверяются. Пример — информатизация. Счетная палата чуть ли не во всех ведомствах отмечает неправомерные миллионные расходы. Потому что сначала нужно было утвердить План информатизации ведомства, а потом тратить на нее деньги. А делалось все наоборот. Поэтому Счетная палата усматривает нарушение в расходовании бюджетных средств. Аудиторы, однако, не проверяют, да и не могут проверить, что конкретно было сделано на эти неправомерные расходы. Стоило оно таких денег? Или не стоило, и на деле информатизация вышла самая примитивная — работает через пень-колоду, претензий масса, и если поговорить со специалистами, выяснится, что такой же объем работ выполняется втрое дешевле? Другой пример — объекты капстроительства. Счетная палата не проверяет, какие стройматериалы были для них куплены — те, что указаны в документах ведомства, или какие-то другие? И толщину стен этого объекта она не измеряет. И площадь. А там все может быть совсем не так, на этих объектах, как указано в финансовых документах, где формально все цифры сходятся. Даже не может быть, а скорее всего — не так. Или еще пример — НИОКР. Министерство, скажем, спорта заказывает научные исследования каких-то супер-пупер-тренировочных стратегий. Откуда аудитору знать, нужны такие исследования или это полная лажа, никаких супер-пупер-стратегий не существует? Если такое исследование заказано по всем правилам госзакупок и оплачено по бюджетной статье на НИОКР, он никаких нарушений не отмечает. В реальности неэффективные траты бюджета гораздо выше цифр Счетной палаты. «Умножай на пять», — посоветовали «МК» сотрудники одного из федеральных ведомств, отметив, что это шутка, конечно, но в каждой шутке есть чья-то доля, да. Неэффективные расходы — мутная вода, в которой чиновники ловят рыбу. Они ее для того и мутят, чтоб той или иной схемой часть бюджетных денег перенаправить себе в карман. Тот факт, что в 2016 году неэффективные расходы бюджета выросли почти вдвое, скорее всего объясняется тем, что государственные люди наконец ощутили на собственном кармане рост курса доллара. В 2014 году доллар стоил 32–33 рубля, осенью стал расти, в декабре подошел к 57–60 рублям и с тех пор там и остается. То есть с конца 2014 года он вырос примерно на 87%. Соответственно, и чиновникам, которые отщипывают от бюджета средства, приходится отщипывать на 87% больше, чтоб поддерживать привычный свой уровень благосостояния. Они ведь деньги свои не в России тратят. Да и в России цены тоже выросли пропорционально падению рубля. Так что хочешь не хочешь, а неэффективность пришлось наращивать. В 2015 году еще действовала сила инерции. Государственные люди держались на старых запасах, оставалась надежда, что рубль отыграет позиции. Но в 2016-м отступать уже было некогда. Чиновникам стало ясно, что рубль упал надолго, и прежние 500 млрд неэффективных бюджетных расходов эффективно подтянулись к триллиону. Хорошая новость — в том, что они не стали забирать из госбюджета больше той суммы в твердой валюте, которую брали прежде. Берут ровно столько же. По-честному. Им лишнего не надо.