В феврале 1914 года российский совет министров провёл
заседание, чтобы обсудить перспективы завоевания Константинополя и
проливов, и пришёл к выводу, что наиболее благоприятная возможность
для этого возникнет в контексте общеевропейской войны. В апреле
1914 года Николай II утвердил рекомендации своего кабинета и
поручил правительству принять все необходимые меры для того, чтобы
при первой же возможности захватить Константинополь и
проливы[13].
Сараевское покушение, июльский кризис
28 июня 1914 года девятнадцатилетний студент, боснийский серб Гаврило Принцип, убил в Сараеве эрцгерцога Австро-Венгрии Франца Фердинанда, приехавшего для ознакомления со вновь приобретёнными территориями (аннексированными Боснией и Герцеговиной), вместе с его женой чешкой Софией Хотек.
Франц Фердинанд являлся наследником престола Австро-Венгрии, был славянофилом и выступал за создание под покровительством Габсбургов федерации из австрийских, венгерских и славянских земель, вместо существующей австро-венгерской федерации. Со своей стороны, Гаврило Принцип состоял в организации «Млада Босна» («Молодая Босния»), которая была создана в 1912 году по образцу итальянской революционной подпольной организации «Молодая Италия» и провозгласила борьбу за объединение всех южнославянских народов в одно государство — Великую Сербию.
5 июля Германия публично обещала поддержку Австро-Венгрии в случае конфликта с Сербией, что было воспринято как намерение правящих кругов этих стран использовать сараевское убийство как предлог для развязывания европейской войны.
Основная статья: Июльский ультиматум
23 июля Австро-Венгрия обвинила Сербию в том, что она якобы стояла за убийством Франца Фердинанда, и объявила ей ультиматум. В ультиматуме от Сербии требовалось, в том числе: произвести чистки госаппарата и армии от офицеров и чиновников, замеченных в антиавстрийской пропаганде; арестовать подозреваемых в содействии терроризму. В нарушение суверенитета Сербии от неё потребовали разрешить полиции Австро-Венгрии создать постоянно действующие структуры с неограниченным личным составом для проведения на сербской территории следствия и наказания виновных в любых антиавстрийских действиях. На исполнение ультиматума было дано всего 48 часов.
В тот же день Сербия согласилась почти со всеми этими требованиями, в том числе с размещением австрийских силовиков в Сербии на постоянной основе для расследования антиавстрийских действий, которые могут быть в будущем, но не согласилась с допуском австрийских следователей к расследованию самого убийства в Сараеве, и объявила о мобилизации.
26 июля Австро-Венгрия объявила мобилизацию и начала сосредотачивать войска на границе с Сербией и Россией.
28 июля Австро-Венгрия, заявив, что требования ультиматума не выполнены, объявила Сербии войну. Австро-венгерская тяжёлая артиллерия начала обстрел Белграда, а регулярные войска Австро-Венгрии пересекли сербскую границу. Россия заявила, что не допустит оккупации Сербии. Во французской армии прекращены отпуска.
29 июля Николай II отправил Вильгельму II телеграмму с предложением «передать австро-сербский вопрос на Гаагскую конференцию»[18] (в международный третейский суд в Гааге)[19]. Вильгельм II не ответил на эту телеграмму[].
29 июля в германской армии были отменены отпуска.
30 июля началась частичная мобилизация во Франции.
31 июля в Российской империи объявлена всеобщая мобилизация в армию.
В тот же день в Германии было объявлено «положение, угрожающее войной». Германия предъявляет России ультиматум: прекратить призыв в армию, или Германия объявит войну России. Франция, Австро-Венгрия и Германия объявляют о всеобщей мобилизации. Германия стягивает войска к бельгийской и французской границам.
При этом, утром 1 августа министр иностранных дел Англии Эдуард Грей обещал немецкому послу в Лондоне, что в случае войны между Германией и Россией Англия останется нейтральной, при условии, что Франция не будет атакована[24]. Тремя днями ранее, когда кайзер 28 июля обещал Англии не захватывать французские территории в случае её нейтралитета, Грей 30 июля отверг это «позорное предложение» в Палате общин[24]. Таким образом, непоследовательная позиция министра иностранных дел показывала, что 28 июля — 1 августа определённого решения британский кабинет ещё не имел.